Интересы ключевых участников Шанхайского саммита

Саммит ШОС в Китае. На первый взгляд, традиционное мероприятие этой организации, но встреча 2025 года отличается от предыдущих. Речь идет о начале реального оформления восточной зоны сотрудничества или, если хотите, зоны китайских интересов. ШОС трансформируется: если на момент создания ключевыми вопросами были вопросы безопасности в Азии, позже добавились инструменты консультаций в сфере экономики, то сейчас приходит политика. Соответственно, саммит и его результаты крайне важны для Китая и еще ряда государств. Ниже попробую выделить основные тезисы.

КНР

Шанхайская организация сотрудничества в момент своего основания задумывалась Кремлем как условный клуб «Россия и ее партнеры» в Азии. Сегодня ни у кого не вызывает сомнений тезис о том, что ШОС является синоцентричной организацией и выполняет роль инструмента в расширении влияния КНР. Во многом благодаря ему Китай за последние 5 лет окончательно вывел государства Центральной Азии из зоны доминирующего российского контроля в зону условного «китайского мира». Россия из ключевого участника превратилась в «одного из». Причем на площадках ШОС у РФ мало инструментов для демонстрации собственного влияния. Небольшой пример – в 2022 году (январь) ОДКБ проводит операцию в Казахстане. Сегодня такой сценарий выглядит фантастическим. А прошло всего три года.

Но ШОС в его первоначальном виде (и даже в состоянии на 2022 год) уже не так актуален для политики КНР. В условиях, когда мировая система трансформируется в двухполярную, Пекину необходимо продемонстрировать способность расширять свою зону влияния и создавать необходимые для этого инструменты. Одним из таких видится Шанхайская организация сотрудничества, которая, в отличие от БРИКС (также крайне важного объединения), является более синоцентричной. Это определяет политику расширения числа участников, создания новых партнерств. Поэтому логично достаточно широкое представительство на саммите 2025 года 23 руководителей государств, представителей (на уровне первых лиц) восьми международных организаций, включая ООН и АСЕАН. Это при том, что членами ШОС являются 10 стран + 2 наблюдателя.

Формат саммита «ШОС+» не только об общем количестве участников. В Тяньцзинь приглашены (и приедут) руководители сразу нескольких государств, имеющих взаимные претензии (или открытые конфликты). Азербайджан и Армения, Индия и Пакистан, Турция и Иран. А также государства, претендующие на статус региональных сверхдержав. Это упомянутые Турция, Индия, Индонезия, Малайзия, Египет. И это, уже на уровне представительства, можно воспринимать как сигнал США. На фоне политики давления со стороны Вашингтона, Пекин пытается продемонстрировать способность поиска взаимных интересов и способность договариваться. Что, опять же, крайне важно в условиях формирования двухполярного мира.

Участие Индии, которую многие рассматривали как возможный противовес росту влияния КНР, – хороший знак для Пекина. И в документах о видении будущего развития ШОС будет подпись Моди и Шарифа (лидера Пакистана), Си сможет считать саммит успешным. И это будет резким усилением позиций перед неизбежной серией переговоров с США.

Еще один тезис в свете конкуренции США и КНР — привлечение к сотрудничеству Турции, Египта, Малайзии и Индонезии. Вашингтон последовательно проводит политику давления (или, как в случае с Египтом, предложений выгоды) на государства, которые можно воспринимать как «ключевые точки» морской логистики: Панаму (канал), Канаду и Данию (Арктика), Египет (канал), Малайзию и Индонезию (Южно-Китайское море и Малаккский пролив). Попытки договориться с РФ и интерес к «Северному морскому пути» вписываются в эту логику. Контролируя морскую логистику, Вашингтон ставит в заведомо проигрышную ситуацию Пекин. Но среди участников саммита ШОС Панама, Египет, Малайзия и Индонезия. И, наконец, РФ – упомянутая Арктика. Где, кстати, есть новость – первый регулярный маршрут контейнеровозов из китайских портов в Роттердам и Гданьск (без захода в порты РФ). Такая демонстрация (при том, что администрация Трампа пока не смогла провести нормальные переговоры со всеми упомянутыми государствами) тоже является важным сигналом на американском треке. Если будут отдельные договоренности, не только сигналом.

Китай формирует зону присутствия своих интересов. Поэтому в приоритетах тем, выносимых на саммит, по признанию китайских дипломатов – политика, безопасность, экономика и гуманитарная сфера. Примечательно, что политика вынесена на первое место. Гуманитарная сфера – относительно новое направление, которое сформировалось после 2020 года. Но уже сейчас перед основным саммитом прошли конференции на уровне мэров крупных городов, СМИ, «фестиваль искусств». Можно утверждать, что ШОС окончательно превращается в политическую конструкцию. Где важной составляющей будет механизм партнерства с региональными сверхдержавами. А также демонстрация готовности расширения зоны влияния и зоны сотрудничества. Именно поэтому для КНР крайне важно результативное участие:

Индии. Пекин попытается продемонстрировать способность наладить взаимодействие, обходя потенциальные точки конфликтов. И, по возможности, в будущем войти в роль медиатора в индо-пакистанском диалоге.
Турции как региональной сверхдержавы с оформленной зоной влияния в Черноморском регионе, на Ближнем Востоке и на Южном Кавказе. Анкара для Пекина является логичным партнером для продвижения своих интересов в Черноморском регионе, на Балканах, создания системы взаимодействия по оси Центральная Азия – Европа.
Ирана. После «странной войны» с Израилем вероятность самостоятельного выхода Ирана на успешный переговорный процесс с США крайне мала. При этом для Тегерана стала очевидной тщетность политики привлечения РФ как фактора безопасности и возможного посредника в диалоге с «Западом». Как результат, резко усиливается позиция «ориентации на Восток». И здесь КНР, которая уже была успешной как посредник в выходе из конфликта Ирана и Саудовской Аравии, может стать партнером, способным стабилизировать отношения с США. Тем более что вопросы распространения ЯО будут обсуждаться в рамках переговоров Китая и Соединенных Штатов.
Египта. С одной стороны это, естественно, вопрос Канала. Но не стоит забывать также, что Египет является государством, вовлеченным в процессы сразу в двух регионах — на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Как следствие, партнерство с ним важно для обеих глобальных сверхдержав. США не раздражают Каир «высокими тарифами Трампа». Китай делает свой ход, привлекая Египет к формату ШОС+.

Показательно и то, что «Стратегия развития ШОС на 2026-2035 годы» будет обсуждаться в расширенном формате. Точнее, для Китая, который все активнее демонстрирует готовность стать «вторым полюсом мира», это логично. Привлечение пока еще не членов Организации к обсуждению ее будущего можно воспринимать как заявку на участие. Это также может свидетельствовать об изменении приоритетов Пекина. Ранее ставка делалась на региональные форматы сотрудничества и БРИКС. Но региональные союзы остаются региональными. БРИКС – важный элемент, но пока достаточно аморфный. ШОС становится одним из ключевых механизмов расширения китайского влияния. Уже не в регионе, а в мире.

Подтверждением глобальных амбиций является и игра КНР на условно «идеологическом поле». Речь идет о параде. Параде в честь 80-й годовщины окончания Второй мировой войны. Которая завершилась капитуляцией Японии. Тем самым Китай позиционирует себя как часть мировой истории, претендуя и на идеологические, ценностные конструкции, распространенные в условно «западном» мире. Расширяя восприятие «стран победителей» за пределы исключительно антигитлеровской коалиции.

Индия

Индия уже является региональной сверхдержавой. Многие воспринимают ее как государство, способное сдержать рост влияния Китая. Действительно, эти две страны во многом являются конкурентами. Здесь и давние пограничные споры, и активное сотрудничество Пакистана с КНР. Более того, в последние три года индийское руководство активизировало реализацию масштабных международных проектов. В Украине знают о транспортном коридоре «Север-Юг», который реализуется Индией и Ираном. В «нашем восприятии» это логистический проект, соединяющий индийского производителя и российского потребителя (а также российскую сырьевую базу). В реальности идея шире: в восприятии Индии «север» – это страны Балтии и Скандинавии. То есть Северная Европа. И сегодняшняя ситуация, с изоляцией РФ на западном направлении, не способствует реализации данного проекта. Кстати, на начальном этапе Украина была среди государств, которые намеревались работать над проектом. Но «самоустранилась» по неизвестным мне причинам. Второй проект гораздо интереснее – India Middle East Europe economic corridor. Он соединит железной дорогой порты Персидского залива с портами Израиля и Ливана. Причем формат задуман не просто как транспортная артерия, а, скорее, как индийский аналог «пояса и пути», с инвестициями в развитие промышленности стран-участниц. Суть – расширение индийского влияния на Ближнем Востоке и упрощение торговли с государствами ЕС. Кстати, Европейский Союз работает над «пактом о свободной торговле с Индией» – самым масштабным документом такого рода в истории Союза.

Возникает вопрос: зачем Индии ШОС? Ответ в изменении баланса сил в мире. В условиях трансформации мирового порядка в сторону двухполярности и разрушения старой договорной базы, индийское руководство намерено минимизировать риски для собственного развития и реализации своих масштабных международных проектов. Выход на конфликт с КНР на фоне непредсказуемости США и аморфной политической позиции (пока что Европы) подталкивает Дели к сближению с Пекином. Причем на данный момент такой процесс несет минимальные риски:

На фоне неопределенности в отношениях с США и «фактора Трампа» Китай предпочитает действовать в третьих странах достаточно мягко, предлагая себя в качестве предсказуемого (в отличие от Соединенных Штатов) партнера.
Учитывая вышесказанное, Индия может рассчитывать на сотрудничество и определенное сочетание в реализации китайской идеи южной ветки «Пояса и Пути» со своим проектом IMEC.
Дрейф Ирана в сторону развития сотрудничества на Востоке и уменьшения значимости факторов РФ, надежды на соглашение Тегерана с Вашингтоном, дают Индии возможность усилить свое присутствие в иранской экономике и, возможно, получить доступ к ресурсной базе.
Развитие партнерства между Турцией и КНР дает возможность частичной трансформации проекта «Север-Юг» и его частичного объединения с турецким проектом IDR (Iraq Development Road). А также потенциального выхода в государства Черноморского региона.
При этом, в случае заключения договора о свободной торговле с ЕС, Индия на данный момент создаст противовес возможному росту китайского влияния на свою экономику. С другой стороны, может рассчитывать на перенос части промышленных мощностей на свою территорию. Или создание СП. В частности, это касается микроэлектроники, нанохимии.

Турция

Анкара активно усиливает свое влияние на Ближнем Востоке и в черноморском регионе. При этом Турция более активно, чем Индия и КНР, использует интересы третьих стран для своего усиления. Как, например, превращение страны в «газовый хаб» для Юго-Восточной Европы, реализованное благодаря использованию одновременно интересов РФ, Греции, Италии, аравийских монархий и даже Ирана. Что не исключало, кстати, периодические конфликты со всеми перечисленными государствами.

На данном этапе Турецкая республика стремится стать ключевым логистическим хабом между государствами Ближнего Востока, Южной Азии и Европой. Это проявляется в активном сотрудничестве с КНР по созданию южного маршрута проекта «Пояс и Путь», реализации собственного проекта Iraq Development Road и, опосредованно, влиянии на реализацию индийского проекта Север-Юг. Сюда же стоит добавить строительство канала Стамбул, который может коренным образом изменить правила торговли в Черноморском регионе.

Таким образом, интересы Турции можно обозначить следующим образом:

Использовать существующие механизмы сотрудничества в ШОС и фактор влияния КНР в Центральной Азии для реализации своих проектов в нефтегазовой сфере. А именно идеи транспортировки газа и нефти из центральноазиатских государств в страны ЕС.
Замкнуть на себя (свою территорию) часть грузопотока проекта «Пояс и Путь», а также проектов, реализуемых Индией, и грузопотока из государств Ближнего Востока и таким образом стать ключевым логистическим хабом между Южной Европой и Азией.
Использовать фактор влияния КНР для обеспечения роста своего влияния на Южном Кавказе. А в перспективе (тот же южный маршрут Пояса и Пути) в Грузии. Причем Китай в данном случае является важным партнером, поскольку он может сбалансировать возможное противодействие со стороны России.
За счет вышеперечисленного привлечь в свою промышленность технологии и инвестиции стран Азии. Фактически реализовать то, что пытаются сделать ОАЭ – стать местом обмена технологиями (и частично товарами) между государствами Ближнего Востока, Юго-Восточной Азии и Европы.
В Анкаре понимают, что для Пекина их страна является важным партнером как в развитии отношений со странами исламского мира, так и с государствами-участниками НАТО. И это сотрудничество на данном этапе позволяет формировать собственную, турецкую зону влияния в регионе.

Россия

Россия, которая была инициатором создания ШОС, на данном саммите является рядовым участником. Причем с довольно слабыми позициями. Российская экономика все больше зависит от экономики КНР. Значительная часть российского сырьевого экспорта, в том числе по «серым схемам», возможна только при согласии и сотрудничестве партнеров ШОС (Турция, Индия, даже Египет). И, наконец, РФ стремительно теряет влияние в Черноморском регионе, на Кавказе и в странах Центральной Азии. Да, даже Беларусь в ШОС — это китайский трек, но отнюдь не российский.

Для Кремля на этом саммите важно:

Продемонстрировать свою политическую значимость и широкое поле внешнеполитических контактов.
Попытаться получить политическую поддержку (зафиксированную в итоговых документах ШОС) своей агрессивной политики в отношении Украины и государств ЕС. В идеале – оправдание российско-украинской войны и поддержку требований Путина относительно условий ее замораживания.
Обезопасить себя от возможного сокращения объемов экспорта с использованием серых схем в сотрудничестве с Турцией и Индией.
Зафиксировать свое желание и, в идеале, потенциальное участие в реализации крупных логистических, политических и экономических проектов, которые реализуют государства-партнеры ШОС.
Решить собственные проблемы в отношениях с КНР. В частности, устранить факторы (ограничения со стороны Китая), которые привели к сокращению взаимной торговли на 8% за первые 6 месяцев 2025 года (по сравнению с первым полугодием 2024 года). А также попытаться склонить Китай к переходу от торгового к технологическому сотрудничеству. То есть к инвестициям в увеличение технологической сложности российской экономики.

Еще одна задача, которая напрямую не связана с ШОС, – сигнал для Трампа. В случае успеха по перечисленным выше направлениям Путин рассчитывает усилить свои переговорные позиции. И склонить США к принятию идеи мира в Украине через уступки в адрес России.

Примерно то же самое Путин будет пытаться «продать» и СИ: угрозу возможного сближения с США для сдерживания экспансии КНР.

Но реализация планов РФ, на мой взгляд, выглядит сомнительной. По следующим причинам:

Для Китая выгодно ослабление политического веса России. А значит, прибегать к мерам, которые резко усилят Кремль, нелогично.
Демонстрация активной поддержки РФ токсична для более чем половины участников саммита. Единственный возможный компромисс – демонстрация неприятия подходов США и частично ЕС в сотрудничестве со странами ШОС+.
Для Турции, которая формирует зону своего влияния в Черноморском регионе за счет ослабления позиций РФ, излишняя поддержка Кремля также выглядит нелогичной. Как, собственно, и для Индии.

Таким образом, ключевые участники саммита не будут гореть желанием подыграть Владимиру Путину. У них просто другие задачи.

Читайте также: