При подготовке материала использовались материалы Washington Post, заявления командующих и военных спикеров, а также разговоры с представителями украинских военных и политических органов на условиях анонимности.
Переоценка – именно этим словом можно наиболее точно описать год войны. Большие надежды, которые Украина и ее союзники возлагали на летне-осеннюю кампанию, не оправдались. На основном направлении нашего удара после трех месяцев линия фронта сместилась к селу Работино, хотя по плану это должно было произойти еще в первые сутки наступательной операции. На сегодняшний день бои все еще идут в этом районе, который находится в десяти километрах от наших исходных позиций.
Теперь в своих заявлениях военное и политическое руководство все меньше обещает скорый возврат оккупированных территорий. Общество начинает понимать, что война может затянуться еще на годы.
Членам НАТО становится все сложнее конкурировать с Россией в снабжении вооружениями и боеприпасами на фронт. На политической арене Евросоюза становится больше симпатиков Москвы. Пытаясь найти точки соприкосновения, европейские лидеры сталкиваются с трудностями в выделении помощи Украине. Тем временем приближение президентской гонки в США вбило клин в двухпартийное единство Конгресса. Финансовая поддержка Украины стала заложником политических торгов между Белым домом и республиканцами.
В противоположность им, недемократические террористические режимы и диктатуры показывают, что способны больше контролировать ситуацию. Толпы вражеских солдат – кто по принуждению, кто за деньги – продолжают конвейером поступать на фронт. Несмотря на утилизацию тысяч россиян за одно украинское село, неизвестное никому в Омске или Курске, никто в РФ не желает протестовать против войны. И вряд ли будет, даже несмотря на то, что Путин настроен идти дальше и посылать на убийство еще больше людей.
Контрнаступление: переоценка
Стремительный успех ВСУ в Харьковской и Херсонской областях заставил поверить в некомпетентность российской армии и возможность повторения таких же прорывов и на других участках. По данным издания, вариант наступления на Юге обсуждался во властных кабинетах еще в 2022 году. Часть политиков и военных считали, что пробиваться в Мелитополь нужно было осенью прошлого года.
С другой стороны звучали опасения, что у украинской армии недостаточно для этого сил и средств, а потому такая операция неизбежно завершится многочисленными потерями и крахом. Для многих это стало убедительным аргументом, чтобы подождать с наступлением на Юге, а тем временем ограничиться операциями в Харьковской и Херсонской областях. Сейчас же часть собеседников в военных кругах сомневается в правильности этого решения.
Пока украинские войска готовились к наступлению, россияне готовили масштабную оборонительную операцию (фото: GettyImages)
Враг в полной мере воспользовался полученным временем. Пока страны НАТО пытались найти достаточно вооружение и подготовить украинские бригады, россияне выстраивали эшелонированную оборону и обустраивали минные поля.
Уже с января Кремль нацелился на оккупацию Бахмута, где за пять месяцев боев, по словам Джо Байдена, россияне лишились более 100 тысяч военных. В результате ЧВК "Вагнера" фактически перестала существовать как мощная боевая единица. Украинские политики и военные спикеры объясняли, что удержание Бахмута важно для того, чтобы стачивать и сковывать оккупационные силы, прежде чем украинские подразделения начнут свое наступление. В мае враг сообщил о полном захвате этого города. Поэтому увеличили ли наши шансы в наступлении несколькомесячные бои за Бахмут или наоборот – истощили ресурсы, как это расценивали в США – на самом деле остается открытым вопросом.
Примерно в середине этой весны информированные источники РБК-Украина в военных кругах утверждали, что наше наступление начнется в мае на Юге и Востоке и, наверное, будет иметь лишь частичный успех. Однако даже такие умеренные прогнозы оказались значительно оптимистичнее реальности.
Украинская операция началась не в мае, а в июне, хотя наши бригады прибыли за несколько недель до этого. Операция пошла не по плану с первых дней. Вся территория, по которой должны были пройти украинские подразделения с бронетехникой, была устлана минными полями. Их плотность превосходила все советские методички – до пяти мин на квадратный метр. Многие из них были так глубоко зарыты в землю, что их не могла зафиксировать воздушная разведка. Имевшихся в распоряжении средств для разминирования оказалось недостаточно.
Оккупанты заняли позиции на высотах и начали накрывать огнем противотанковых средств, артиллерии, авиации и беспилотников наши бригады, сплотившиеся в колонны, чтобы идти вперед по открытым запорожским степям. Первой под удар попадала техника для разминирования, двигавшаяся во главе колонны. Бронетехника в попытках выйти из-под огня рисковала взорваться на минах, окружавших разминированный проход. Разминировать зоны проведения операции часто приходилось вручную и ночью. Однако нередко бывало и так, что уже на очищенных территориях россияне снова дистанционно разбрасывали новые мини. По данным OSINT-обозревателей, в первые дни наступления украинские бригады потеряли до 20 машин Bradley и около шести танков Leopard.
Часть западных чиновников и военных считают, что именно эти недели ожидания во второй половине весны дали оккупантам время на подготовку, поэтому следовало начинать наступление еще в апреле. Хотя в наших властных кругах утверждают, что россияне начали готовить оборону еще с ноября и по состоянию на конец апреля у украинских бригад все еще не было всего необходимого вооружения.
К тому же не все в Вашингтоне, о чем уже писало Washington Post, были согласны с выбором наступления на трех направлениях – Мелитопольском, Бердянском и Бахмутском. Мол, это лишь привело к распылению сил.
"Не имея количественного преимущества ни в личном составе, ни в оружии, ни в технике наше наступление ударным кулаком на одном направлении могло бы привести к еще большим потерям. И закончиться даже еще меньшими территориальными достижениями, чем есть сейчас. Поэтому точно нельзя говорить, что решение идти сразу на три направления было ошибочным", – размышляет в разговоре с изданием один из влиятельных украинских военнослужащих.
Еще один момент, на который обращает внимание Washington Post – в США не разделяли решение Украины оставить более опытные бригады оборонять Восток. В то время как новосформированные – отправить на обучение, а затем – в наступление на Юге. В конце концов это имело свою логику, объясняют источники издания. Если бы на время подготовки опытных бригад зимой и весной для защиты Востока оставили малообученные подразделения, россияне еще до начала нашего наступления могли бы подходить к Краматорску.
В США сомневались в решении Украины удерживать Бахмут (фото: GettyImages)
Где-то с середины лета командование решило сосредоточить наступление лишь на Мелитопольском направлении, изменив тактику. Вместо общевойскового боя было избрано наступление малыми группами пехоты, которые шаг за шагом отвоевывали вражеские позиции. Западные чиновники и аналитики считают, что украинские военные не смогли полностью овладеть общевойсковым подходом и скоординированным сражением на уровне бригад. С другой стороны, сложно вести полноценное общевойсковое сражение, не имея эффективного воздушного прикрытия и средств поражения, стреляющих более чем на 80 километров.
Смена тактики обеспечила движение вперед, однако все равно не помогла достичь поставленных задач. Наши подразделения дошли до района Работино, Новопрокоповки и Вербового на основную линию российской обороны. Оккупационные войска подтащили туда резервы и регулярно пытаются нас контратаковать.
Переоценка собственных сил и недооценка противника – вот ключевые факторы, которые определили результат кампании Украины на фронте. В конце концов, история не знает сослагательного наклонения. Потому этот опыт, за который оплачена большая цена, следует использовать для того, чтобы проанализировать собственные ошибки и более реалистично оценить нашего врага.
Что дальше
С осени противник начал наступление, которое тоже пока не приблизилось к своим стратегическим целям. Враг не смог ни выровнять линию фронта по реке Оскол, ни дойти до Лимана или Купянска. Параллельно оккупанты активизировались на флангах Бахмута, пытаясь остановить наши наступательные действия и захватить Часов Яр. С октября Кремль, очевидно, сфокусировался на взятии Авдеевки.
Первоначальный замысел Москвы был похож на операцию в Бахмуте. Противник хотел окружить город с севера и юга, перерезав основную дорогу, по которой идет снабжение. Сейчас оккупанты пытаются продавливаться в сам город из окрестностей через промзону. Только за первый месяц этой операции, по словам начальника Авдеевской МВА Виталия Барабаша, было ликвидировано до 4 тысяч российских солдат и уничтожено около 400 единиц техники.
Несмотря на колоссальные потери, вражеские войска все еще сохраняют способность наступать и атаковать сразу на нескольких направлениях. И дело не только в том, что россиян просто количественно больше, но и в том, что в их армии действует очень суровая система наказаний, как в период Второй мировой – штрафбаты, заградительные отряды и тайные пыточные, куда бросают за отказ идти в атаку. Кроме того, многие заключенные предпочитают идти служить в армию, чем выживать в бесчеловечных условиях российских тюрьм.
Источники издания в спецслужбах говорят, что российское командование хочет до президентских выборов Путина в марте захватить как можно больше территорий в Донецкой области, чтобы он мог отчитаться о каких-либо достижениях своему электорату. Сейчас россияне уже почти заняли разрушенную Марьинку, бьются за Авдеевку и могут активизироваться в направлении Угледара.
Немецкое издание Bild со ссылкой на источники в собственной разведке недавно написало, что Кремль хочет до конца 2024 захватить всю Донецкую и Луганскую области, а также дойти до реки Оскол в Харьковской области. Далее в 2025 и 2026 годах Москва намерена оккупировать значительные части Запорожской, Днепропетровской и Харьковской областей, включая город Харьков.
Источники в спецслужбах и военных кругах утверждают, что это действительно один из сценариев, лежащий на столе у Путина. И эта цель отвечает нынешним действиям оккупационных войск на фронте. Один из собеседников издания уточнил, что такие задачи сначала стояли у российской армии до конца 2023 года, однако из-за условий на фронте планы корректируются, а сроки сдвигаются. И несмотря на какие-либо публичные заявления Кремля, там не настроены ни на какие переговоры и мир.
В 2024 году Украина может провести новую наступательную операцию (фото: GettyImages)
Что касается планов Украины на 2024 год, то сейчас во властных кабинетах обсуждают два варианта. Либо проводить сугубо оборонительную операцию, ограничиваясь ударами по территории противника, наращивать собственное производство и накапливать силы для наступления в 2025 году, что, в частности, поддерживают и в США. Или готовить новую наступательную операцию на 2024 год, возможно – снова на Юге.
Какая стратегия возьмет в конечном счете верх – пока доподлинно неизвестно. Но какой бы ни был выбор, он все равно требует новых асимметричных решений, подходов и, безусловно, сохранения поддержки Запада. Иначе, в лучшем случае мы сможем лишь прогрызать десяток километров в год.
Сейчас любой горизонт прогнозирования обрывается в ноябре 2024 года, когда пройдут президентские выборы в Штатах. Что ждать в случае победы Байдена приблизительно ясно. Однако приход в Белый дом Трампа больше похож на рулетку. Его позиция во многом будет определяться военной обстановкой весной, летом и осенью. Если фронт застынет или мы продолжим терять территории – это может подтолкнуть Трампа выступить за конец войны – не на украинских условиях.
